Тюрьма «Самоцветов». Бывшая «Королева бриллиантов СССР» живет в нищете

Андрей Малахов пригласил в свою программу бывшего администратора знаменитейшего советского магазина ювелирных изделий «Самоцветы» Элеонору Костенецкую. Пожилая женщина сейчас живет в ужасных условиях на маленькую пенсию, она с трудом может передвигаться, а из помощников у нее только сын-инвалид, которому самому требуется уход. Единственное, что радует Элеонору Васильевну, — это множество кошек, которых она развела у себя в квартире и запах которых не дает покоя соседям.

Удивительно, но большинство пользователей соцсетей ополчились на женщину и не пожалели ее. «Пожила хорошо когда-то, теперь пусть не возникает», — один из самых частых комментариев. На самом деле Костенецкая жила хорошо совсем недолго и гораздо лучше жили те, кто приходил к ней в тот самый магазин «Самоцветы». Несколько лет назад Элеонора Васильевна рассказала «АиФ» о своей непростой жизни.

 

Два входа

«Я устроилась в „Самоцветы“ администратором через свою знакомую, — говорит Элеонора Васильевна. —  Но мне, как и всем сотрудницам, пришлось пройти кастинг. Замначальника Ювелирпрома Антонина Цмель лично беседовала со всеми кандидатами и подбирала продавцов только с хорошей речью и симпатичной внешностью». 

В элитный магазин покупатели попадали с разных входов. На Арбате была дверь для обычных граждан, а в Калошином переулке отоваривалась элита. Высокопоставленных гостей вели в комнату приемов на втором этаже. Там была не только шикарная обстановка, но и бар с невиданными для простых людей напитками. Администрации магазина заранее сообщали, кто к ним выехал, и давали минимальное время, чтобы подготовиться. Для каждого непростого покупателя на складе стояла отдельная коробка, куда прятали приглянувшиеся украшения.

«Еще „Самоцветы“ были единственным ювелирным магазином, где устраивались выставки изделий определенного завода, — вспоминала Костенецкая. — В это время за столом сидел товаровед, к нему подходили покупатели, записывали в карточку понравившийся товар, а когда вещь привозили в магазин, мы звонили человеку и сообщали, что он может подъехать».

Звездные любители бриллиантов

«Некоторые отложенные драгоценности лежали в коробках годами. Например, в коробочке супруги московского градоначальника Промыслова как-то задержался на три года серебряный браслет с эмалью. Я все ходила, любовалась на него. Стоил он по сравнению с золотом и бриллиантами не так дорого. Я подошла к директору магазина и попросила: „Владимир Николаевич, разрешите мне взять браслет Промысловой?“ Он испугался: „Ты с ума сошла! Нас же всех уволят!“ Но я его все-таки уговорила. Промыслова про этот браслет так и не вспомнила, но зато Галина Брежнева частенько, когда приезжала в магазин, говорила: „Элеонора Васильевна, продайте!“ Но я не продала».

Брежнева была частым гостем в «Самоцветах». Говорят, что многие приобретенные по блату украшения она попросту перепродавала. Костенецкой довелось близко общаться не только с дочерью генсека, но и со знаменитыми артистами-любителями украшений. В «Самоцветы» заходили Зыкина, Высоцкий, Шмыга. Высоцкий как-то покупал у Элеоноры Васильевны красивое дорогое кольцо для Марины Влади, а позже привел в магазин Оксану Ярмольник. В тот день он выбирал обручальные кольца. Костенецкой сказал, что для друга, что размер колец у будущих молодоженов такой же, как у него и у Оксаны. Элеонора Васильевна все поняла и помогла подобрать кольца.

«Дружила я еще с Володей Ухиным, ведущим „Спокойной ночи, малыши“, — вспоминала Элеонора Костенецкая. — Он-то меня и познакомил с Юрием Антоновым.  Как-то мы с Володей стояли в зале магазина, разговаривали. Вдруг заходит юноша в черном костюме, сшитом точно по фигуре. Володя говорит: „Это же Юрий Антонов!“ Я поинтересовалась: „А кто это?“ Тогда Антонов был еще начинающим музыкантом. Мы разговорились. Юра тоже стал заглядывать в „Самоцветы“. Однажды приехал и говорит: „Элеонора, я заработал денег, хочу их вложить. Помоги мне купить кольцо с камнем чистой воды свыше карата“. Я пошла в секцию и у заведующей Нины Николаевны спросила, есть ли такое кольцо. Она замялась. „Кольцо-то есть, — говорит. — Но я приготовила его для одного человека“. Это значило, что она хотела его продать и получить денег сверху. Я возмутилась: „Ничего не знаю, дайте мне кольцо, я беру его для Юрия Антонова!“ А кольцо было бесподобно, красивейший камень в белом золоте, таких изделий сейчас нет».

        Посмотреть эту публикацию в Instagram                      

Публикация от Роман Равич (@roma_ravich)

Злополучное кольцо

Это кольцо потом Костенецкой припомнили на следствии… Первой арестовали заведующую секцией колец Нину Николаевну. На следствии она начала всех сдавать, даже придумывала что-то, чтобы приукрасить. Приплела и кольцо, которое Антонов купил.

«Да, она рассказала и о кольце Антонова. При этом добавила, что после продажи я принесла ей сверху за это кольцо 500 рублей, — говорила Элеонора Васильевна. — А это уже расценивалось как взятка. Хотя подобного факта на самом деле не было. И на очной ставке эта Нина Николаевна вовсю доказывала, что Антонов за кольцо переплатил. Вызывали в „Лефортово“ и самого Антонова. Он привез это злосчастное кольцо в коробочке с биркой и чеком. Доказать следователи ничего не смогли, поэтому кольцо Антонову им пришлось вернуть».

Допытывались следователи у Костенецкой и про Галину Волчек. Пытались привязать к ее персоне изумруды, бриллианты, но ничего не вышло, Галина Волчек за все время знакомства с Элеонорой Васильевной купила в «Самоцветах» только 2 серебряных кольца по 8 рублей.

Другая жизнь

«Меня следователи склоняли сдать всех: начальство, продавцов, артистов, чиновников, — вспоминала Костенецкая. — Но я этого не сделала. Тогда у меня конфисковали имущество и отправили на самую плохую зону.

В первую судимость не должны сажать с многократниками. Меня же так отправили по этапу: шли в Потьму 32 многократника и я одна. Привыкнуть к лагерю невозможно. Я не могла есть их еду, первое время постоянно падала в обморок. Заключенным давали грязную постную пшенную кашу, в обед борщ или щи, оттуда можно было вытащить только картошку, спрятать в пакетик, а потом уже на своем месте съесть, вечером „подавали“ рыбный суп: в плошке с водой плавала черная чешуя. Началась аллергия на тканевую пыль, все тело покрылось нарывами. Есть такая пословица: „Не было бы счастья, да несчастье помогло“. Меня привезли в больницу, куда свозили всех тяжелобольных из лагерей. И я вспомнила, что во время следствия сидела в Лефортовской тюрьме с француженкой Альбиной. Она-то мне и рассказала, что в больнице нужен нарядчик. Посоветовала подойти к начальнику отряда и попроситься на работу. Заключенные там работали кто кочегаром, кто санитаркой, кто на кухне картошку чистил. Но, главное, питание было гораздо лучше: два раза в неделю давали молоко и хлеб.  Мне повезло, меня оставили в больнице. Я развела на этом посту бурную деятельность. В кабинете у начальника отряда на окне висела марля. Я взяла новые простыни, отдала их девочкам-заключенным, попросила сделать шторы и к ним мережки. Побелила кабинет, нашла белый плафон, провела на нем полоску золотой краской, повесила, все книги, которые там были, раздала и наказала подклеить — уже уютней стало. Сделала для заключенных подшивку газет. Во дворе мы побелили деревья, я даже пеньки покрасила в красный цвет и белые горошинки поставила. Главврач, правда, рассердился: „Что это ты тут детский сад устроила?!“ Все стали удивляться. Ведь нарядчик — это первый предатель на зоне. Он должен все докладывать начальству.  Но я-то этого делать не могла.

Так получилось, что в больнице меня предала моя помощница, которую я сама же и вызвала с зоны. Она в тетрадку методично записывала каждый мой шаг, а потом докладывала КГБ. Меня снова отправили с этапом на зону. Но там уже было полегче.  Поставили меня при фабрике в штаб расписывать продукцию, которую выпускала зона. А шили мы теплые штаны и бушлаты для военных. А потом перевели нарядчиком зоны. На этом месте я продержалась свой срок: 8 лет до самой расконвойки.

После лагеря, как ни странно, друзья мои не разбежались, никто не отвернулся. Наоборот, мне организовали поездку в Ялту, где я 23 дня отдыхала в гостинице, устроили на работу в Дом Грузии администратором, деньгами помогли. С Галей Волчек мы встречались, а вот с Антоновым нет. Может, он подумал, что я что-то рассказала про него на следствии. Но я говорила только правду. 

Жизнь моя разделилась на две части: до и после лагеря. Так получилось, что сейчас собрала у себя дома много кошек: кого-то подбирала в сугробе, кого-то подбрасывали. Теперь всю пенсию трачу им на еду. Вот если бы хотя бы часть из них я смогла пристроить, жить стало бы намного легче». 

Источник aif.ru